Двойная звезда [Двойник; Дублер; Звездный двойник; Мастер перевоплощений] - Роберт Хайнлайн

Пенни налила мне порцию скотча с водой и я, взяв стакан в руку, вышел на балкон. Ночь уже насупила и по часам и на самом деле, и в небе нависла почти полная Земля, окруженная россыпями звезд. Я увидел Северную Америку и, чтобы успокоиться, попытался на глаз определить дыру, которую покинул всего несколько месяцев назад.

Через некоторое время я вернулся в комнату. Ночь на Луне — слишком впечатляющее зрелище. Родж вернулся незадолго до меня и не говоря ни слова, снова засел за свои вычисления.

Наступал критический момент и все притихли, чтобы дать возможность Дэку и Роджу продолжать работу. И мы все довольно долго сидели в полном молчании, пока наконец Родж не отодвинулся от стола.

— Вот и все, шеф, — сказал он, не оборачиваясь. — Мы своего добились. Большинство примерно на семь мест, скорее всего на девятнадцать, а возможно, что и на тридцать.

После недолгого молчания Бонфорт тихо спросил:

— Ты уверен?

— Абсолютно. Пенни, переключи на другой канал и посмотрим, что там происходит.

Я подошел к Бонфорту и сел с ним рядом. Говорить я не мог. Он дотянулся до меня и похлопал по руке чисто отеческим жестом, а затем мы снова уставились на экран.

— …сомнений в этом нет. Восемь электронных мозгов сказали: «Да». Кориек сказал: «Возможно». Партия Экспансионистов одержала решительную победу… — Пенни переключила на другой канал.

— …остается на своем посту еще на пять лет. Мистер Квирога отказывается дать какие-либо комментарии, но его генеральный представитель в Нью-Чикаго заявил, что нынешнюю ситуацию нельзя до…

Родж встал и направился к фону. Пенни полностью выключила звук. Диктор продолжал шевелить губами — скорее всего он повторял то же, что мы уже слышали.

Родж вернулся, и Пенни снова включила звук. Диктор еще некоторое время говорил, затем замолчал и кто-то передал ему листок бумаги. Он прочитал его и на лице у него засияла широченная улыбка.

— Друзья и сограждане, сейчас вы увидите выступление Верховного Министра!

И на экране появилась запись моей победной речи.

Я сидел, упиваясь ею; во мне смешались самые разнообразные чувства, но все они были приятными. Я немало потрудился над этой речью и сознавал это. Я выглядел усталым, распаренным и уверенно торжествующим. В общем, все было как надо.

Я как раз дошел до места: «Так давайте же все вместе двинемся вперед, неся с собой свободу для всех…», как вдруг услышал позади себя какой-то шорох.

— Мистер Бродбент! — позвал я. — Док! Док! Сюда, скорее.

Мистер Бонфорт пытался дотянуться до меня правой рукой и тщетно старался сказать мне что-то неотложное. Но его многострадальный рот в конце концов изменил ему окончательно и даже его могучая воля не могла заставить слабеющее тело подчиниться.

Я склонился над ним, пытаясь сохранить в нем хоть искорку жизни, но он угасал слишком быстро. Дыхание его стало слабеть, слабеть и, наконец, прекратилось.

Дэк и Кэнек спустили его тело на лифте вниз; я ничем не мог им помочь. Родж подошел ко мне и похлопал успокаивающе по плечу, потом тоже ушел. Пенни тоже спустилась вниз за остальными. Оставшись один, я снова вышел на балкон. Мне просто необходим был глоток «свежего воздуха», пусть это даже тот самый нагнетаемый машинами воздух, что и в комнате. Но на балконе он казался свежее.

Они убили его. Его враги убили его так же верно, как если бы всадили ему нож между лопатками. Несмотря на все наши усилия, на весь наш риск, в конце концов они все-таки прикончили его. «Самое подлое из убийств»!

Я почувствовал как что-то во мне умерло. Я оцепенел от горя. Я видел, как «я умираю». Перед глазами у меня снова стояла сцена отцовской смерти. Теперь я понимал, почему так редко удается спасти одного из сиамских близнецов. Я был опустошен.

Не знаю, сколько я простоял так в полном оцепенении. Потом сзади раздался голос Роджа:

— Шеф?

Я обернулся.

— Родж, — поспешно сказал я. — Не называйте меня больше так. Прошу вас!

— Шеф, — настойчиво повторил он. — Ведь вы знаете, что вам предстоит сделать, не так ли?

Я почувствовал дурноту, лицо Роджа расплывалось перед моими глазами.

Я не понимал о чем он говорит — я просто знать не желал о чем он там болтает.

— Что вы имеете в виду?

— Шеф… один человек умирает, но представление продолжается. Вы не можете все бросить и уйти.

У меня страшно болела голова и перед глазами все расплывалось. Казалось, что он то наплывает на меня, то удаляется, а голос его все звучал:

— …лишить его возможности продолжать начатое. Поэтому вам придется сделать это за него. Вы должны воскресить его!

Я встряхнул головой и попытался собраться с мыслями и ответить.

— Родж, вы сами не понимаете, что говорите. Это же нелепо… смешно. Ведь я не государственный деятель. Я обычный актер! Я умею строить рожи и заставлять людей смеяться. Это единственное, на что я гожусь!

К своему собственному ужасу я услышал, что говорю голосом Бонфорта.

Родж пристально взглянул на меня.

— По-моему, до сих пор вы справлялись неплохо.

Я пытался изменить голос, старался обрести контроль над ситуацией.

— Родж, вы сейчас возбуждены. Когда вы успокоитесь, вы сами поймете, что говорили смешные вещи. В одном вы правы: представление должно продолжаться. Но не таким образом. Самое правильное — единственно правильное, я бы сказал — продолжать его дело вам самому. Мы победили на выборах — вы получили необходимое большинство — так берите же власть в свои руки и претворяйте программу в жизнь.

Он взглянул на меня и печально покачал головой.

— Если бы это только было возможно. Я бы с радостью так и поступил. Но не могу. Шеф, вы помните эти проклятые заседания исполнительного комитета? Ведь это вы не давали им передраться. Вся коалиция зиждется на личном влиянии и руководстве одного человека. И если вы не пойдете с нами дальше, все, ради чего он жил — ради чего он умер — рассыплется в прах.

Мне нечего было возразить. Скорее всего он прав — я и сам за последнее время начал немного разбираться в движущих силах политики.

— Родж, даже если это и так, все равно то, что вы предлагаете, неосуществимо. Мы и так-то едва ухитрялись продолжать это представление, выпуская меня на люди только при тщательно взвешенных обстоятельствах — да и то, нас едва не поймали. Но продолжать эту игру неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом, если я правильно понял вас: нет, это невозможно. Я не способен на это!

— Способны! — он наклонился ко мне и настойчиво произнес: — Мы уже обсудили все за и против, и мы не хуже вас представляем все опасности. Но ведь у вас будет возможность врасти в этот образ. Для начала — две недели в космосе — хоть месяц, если потребуется! И все это время вы будете учиться — его журналы, детские дневники, записные книжки; вы просто пропитаетесь им насквозь. А мы поможем вам.